№ C август 2001 г.Владимир Нестеров
Рождение в огне"Огонь желал бы Я низвести на землю,
и как желал бы, чтобы он уже разгорелся"
Слова Христа, Новый ЗаветВспомним древнюю легенду о том, как апостол Андрей Первозванный поставил в горах киевских крест, предсказав будущий расцвет Православия на Руси. Как известно, наши далекие предки отличались необычайной воинственностью, вызывавшей ужас и удивление более "цивилизованных" соседей. Тем не менее, святой апостол усмотрел в этих грубых варварах-язычниках грядущих защитников и хранителей Правой Веры. Значит, было у них некое качество, которое, в конце концов, и сделало их открытыми и восприимчивыми к Священному слову.
Можно сказать, что славяне находились в "ветхозаветный" период своей истории, когда особенно ценилась беззаветная храбрость и воинственность, - в сочетании с презрением к роскоши и богатству. Ведь, как мы помним, ветхозаветный иудей под "язычниками" подразумевал, в первую очередь, поклонение золотому тельцу - самое презренное и опасное влечение, с которым столь настойчиво боролся Моисей. В то время иудеи были жестокими, беспощадными воинами, под руководством Самого Бога совершавшими завоевание ханаанских земель. В классическом библейском понимании язычники - это развращённые жители городов, потерявшие всякое понятие о святости. Именно с ними и воевали правоверные иудеи, которых "язычники" воспринимали, наверное, как грубых варваров. Впоследствии такими вот "иудеями" стали древние славяне и германцы - столь же "грубыми" и столь же воинственными.
Почему для приятия благодати так необходима "ветхозаветная" воинственность, "жестокость"? Наверное потому, что воинственность, немыслимая без опасности и риска, есть первый шаг к преодолению смерти, есть выход за пределы комфортного обывательского бытия, есть возвышенная мистическая тяга к самопожертвованию во имя высоких идеалов (хотя бы и во имя славы торжества своего боевого братства). Человек, способный к такому самопожертвованию, человек, не знающий пошлых условностей лицемерного "цивилизованного" общества, честный и открытый в своей почти первозданной красоте - такой человек открыт мистическому озарению, открыт глубокому пониманию сущности религиозного долга. И только жалкий, самонадеянный обыватель, озабоченный исключительно личным благополучием, с иронией и презрением относится к любым проявлениям преданного и беззаветного служения высоким идеалам. Потому-то христианство и расцвело в среде северных воинственных племён…
Все это я говорю потому, что Истинное Христианство таит в себе изначальный воинственный дух, а не пошлый либеральный пацифизм. "Христос" с маслянистыми глазками толстовца - это выдумка Достоевского. На Западе же такого приторного "Христа" изобрели духовно ущербные протестантские моралисты. Представления о "приторном Иисусе" с определенных пор вообще стали псевдонаучной догмой. Эти, с позволения сказать, учёные изображают первых христиан на манер каких-то американских дикарей, забывая при этом, что в войске римского императора было немало христиан, которые к тому же отличались и ещё одним великолепным качеством - преданностью кесарю. Всяческие измены и интриги исходили как раз со стороны язычников. Всякого рода пацифистские идеи и индивидуалистическая мораль распространялась адептами различных восточных культов, к которым христианство не имело никакого отношения. Устанавливать генетическую связь между культом Аттиса и христианством может только современный европейский филистер, который думает не о Боге, а лишь о собственной славе учёного, ради чего и изобретает различную ерунду. Однако, именно почитатели Аттиса и ему подобных вели пропаганду пацифистско-индивидуалистических идей. А таких пропагандистов было немало - их-то нынешние ученые и моралисты и путают с первыми христианами.
Ранние христианские подвижники, анахореты, получили известность как бесстрашные воители Духа, сражавшиеся в безлюдных и мрачных пустынях с бесовскими легионами. Мужество этих старцев восхищало даже видавших виды вояк, отчего христианство и приобретало такую популярность - именно благодаря своей духовной силе, а не расслабленности.
Да и вообще, если бы христианство изначально было пропитано пацифизмом, смогли бы и русские, и европейцы, будучи уже христианскими народами, совершить столько завоеваний? Этого не удалось даже воинственному (порой "театрально-воинственному") исламу.
Христианство, конечно же, не приемлет показного бряцания оружием, но способствует формированию в человеке высшего духовного начала - способности к бескорыстному самопожертвованию. Истинный христианин не торгуется с Богом, а потому и не требует за свой подвиг никаких "компенсаций". А что важнее для настоящего воина - крепость духа или показная экзальтация, превращающаяся в фарс? Потому русские спокойно вступают в бой при численном превосходстве противника и погибают с осознанием выполненного долга, в то время как "воины ислама", привыкшие терроризировать женщин и беззащитных пугливых обывателей, вступают в бой лишь при гарантии своего численного или физического превосходства.
Я не хочу чрезмерно превозносить русскую мужественность, но я твёрдо уверен в том, что крепость нашего духа зависит от силы Веры, и при распространении торгашеской психологии (что мы с ужасом наблюдаем ныне) русские превратятся в жалких рвачей, способных не на подвиги, а на пакости и гнусные преступления. А этому торгашеству способствует мерзкий пацифизм, именуемый гуманизмом. И, как ни печально, многие "православные" под святоотеческой внешностью зачастую прячут гуманистический душок, который и побуждает их разоблачать всякий "экстремизм".
А не потому ли эти "благочестивые" господа так уцепились за свое мнимое "христианство", что оно позволяет им сохранять свой обывательский покой и одновременно ощущать себя борцами со злом? Сегодня это очень удобная позиция для тех, кто не желает подлинной борьбы. Достаточно лишь сослаться на христианское смирение - и ты уже вне всяких подозрений. Если не ошибаюсь, публицисты из числа таких вот святош писали о том, что русский народ потому так покорно погибал от рук красных палачей, что он дескать, был воспитан в духе христианского смирения. Думаю, что с такой вздорной интерпретацией пора покончить - чтобы не возникло ещё одного поколения фальшивых "праведников".
Христианство, действительно, требует смирения, но смирения перед Богом, а не перед сатаной и его слугами. Ранние христиане часто безропотно умирали, но они умирали за Веру. А за что умирали те русские мужики, которых как стадо баранов погнали в большевистский "рай"? Преп. Сергий Радонежский в своё время наставлял, что можно отдать врагу и честь, и богатство, но за Веру каждый должен быть готов пролить свою кровь и пойти на смерть. Так вот, разве за Веру умирали те самые безропотные мужики? Допустимо ли оправдывать "смирением" их бездействие тогда, когда красные открыто глумились над православными святынями?
А теперь опять вернёмся к нашим "праведно-смиренным" "православным". Свой политический конформизм эти господа с самого начала обосновывали пресловутым "эволюционизмом": не надо, дескать, революций и потрясений. Эту позицию они пытались соотносить с так называемым "здравым смыслом", согласно которому возродить национальную жизнь можно только в спокойных, мирных условиях. Народ якобы устал от всяческих войн и революций, ему нужен покой для созидательной деятельности по возрождению Отечества. Такой "эволюционной" тактике как нельзя лучше подходит упомянутая пацифистская интерпретация христианства с дурно понятым "смирением". Вообще, многим людям свойственно проецировать свои личные намерения и переживания вовне, на общество. Когда наши мягкотелые "русофилы" говорят об уставшем народе, которому надо "мирно потрудиться" и которой "устал", то они имеют ввиду прежде всего самих себя. Это именно они "устали от революций", именно они хотят "мирно потрудиться", а потому стремятся избежать всяких кровопролитий. Конечно, в нашем обществе сегодня немало тех, кто солидарен с ними в подобном взгляде на жизнь. И в этом смысле г-да умеренные "борцы" действительно отражают чаяния "народа". Но кто относится к этому, с позволения сказать, народу? Не эти ли праздно-безответственные обыватели, которые ради своего сытого мирного "счастья" готовы были поступиться своей совестью и страной, и жизнью грядущих поколений?
Получается прямо-таки парадоксальная картина: истовые "борцы" за русскую духовность вступаются за мещанское благополучие безответственных обывателей, называя их при этом "жертвами режима". Можно подумать, что после этого наш оподличавший народ проникнется патриотическими чувствами или станет борцом за веру. Выходит, что "русофильствующие" апологеты духовности заботятся отнюдь не о душах русских людей. Печально, когда православные патриоты становятся прозаическими либералами. Однако, не следует при этом забывать, что в первую очередь каждый из них свидетельствует о себе самом, о том, что для них действительно стоит на первом месте - духовность или мещанское благополучие.
Я давно уже обратил внимание на то, что реакция этих господ на многие явления жизни чисто обывательская. Так, например, русский рок они воспринимают как обыкновенную бесовщину. Меня, честно говоря, всегда раздражает их фарисейская манера мыслить себя великими праведниками и общаться только с таковыми. Однако, если бы они, наши "борцы" за духовность, следовали наставлению самого Спасителя вынимать бревно из своего глаза, прежде чем вынимать соломинку из глаза брата своего, сегодня на их стороне были бы сотни тысяч молодых людей.
Ища вокруг себя исключительно праведников, фарисеи так и не заметили, что русский рок в лучших своих образцах таил здоровый импульс жизненных сил молодежи, уставшей от фальши и лицемерия. Однако, наши духовнички отреагировали на это в стиле брюзжащих домохозяек: слишком громко, слишком резко, слишком непонятно и совсем не "по-нашему". Как будто молодые люди должны были петь под гитару "Дубинушку"!
А ведь в русском роке ощущалась тоска по искренности, тоска по утраченным святыням. Лучшие песни наших рок-певцов будоражили души слушателей, призывали к бою, к выходу из тесных рамок мира сего. Эти песни были чуть ли не отдушинами в мир иной для не знавших с детства молитв. Очевидно, либералы быстро почувствовали этот, неблагоприятный для них, настрой души молодых людей. Отсюда их форсированные попытки погрузить рок в недра коммерции, превратить все духовные поиски в фарс, в позёрство. И это им, во многом, удалось.
Нужно ли порицать неистовство молодых, которым невыносима пошлая обывательщина с её убожеским регламентом и мещанскими добродетелями? Будет ли лучше от того, если завтра они превратятся в "смиренных" коммерсантов - алчных и чванливых? Неужели не виден в их буйстве очистительный огонь, который сам Господь низвергает на землю?
Не надо бояться Огня - это наше очищение, это именно то, в чём теперь более всего нуждается Россия. Пусть будет больше Огня, пусть чаша гнева Божия выльется на этот грешный мир!