|
Александр Витальевич Репников
М. О. Меньшиков о рабочем вопросе
В последние годы во многих исследованиях, посвященных истории
русской консервативном мысли, можно встретить имя Михаила Осиповича
Меньшикова - известного публициста “Нового времени” [1]. Пробудившийся
в научных кругах интерес к этой весьма неоднозначной фигуре весьма
характерен. Уж слишком многие из размышлений и оценок этого публициста
вызывают устойчивые ассоциации с сегодняшней Россией. Не случайно
за сравнительно короткий период было переиздано несколько сборников
работ М. О. Меньшикова [2].
М. О. Меньшиков родился 25 сентября 1859 г. в городе Новоржеве
Псковской губернии. С детства он воспитывался в религиозном духе,
чему немало способствовали его родители. В 1873 г. поступил в
Кронштадтское морское техническое училище. Рано начал писать -
и наряду с участием в морских экспедициях публиковал очерки; затем
издал несколько работ по специальности. На М. О. Меньшикова сильно
повлияли знакомство с А.П. Чеховым и Н.С. Лесковым, дружба с С.Я.
Надсоном. В 1892 г. он, выйдя в чине штабс-капитана в отставку,
посвящает себя литературному труду, и становится постоянным корреспондентом,
а затем секретарем и ведущим публицистом “Недели”. После того,
как “Неделя” прекратила свое существование, М. О. Меньшиков перешел
в “Новое время” А.С. Суворина. Среди его многочисленных читателей
встречались представители всех слоев населения, включая министров
и царя. Весной 1917 года, когда Петроградский Совет попытался
закрыть “Новое время”, М. О. Меньшиков был отстранен от работы
в газете. Зиму 1917-1918 гг. он провел с семьей в Валдае, где
у него была дача. 14 сентября 1918 г. М. О. Меньшиков был арестован,
и 20 сентября того же года расстрелян чекистами на берегу Валдайского
озера. Семьдесят пять лет спустя родные добились реабилитации
опального публициста, а осенью 2001-го года в краеведческом музее
города Валдай прошли VI меньшиковские чтения. По сообщению СМИ
в день гибели М. О. Меньшикова у памятника на его могиле состоялась
традиционная панихида, после чего в музее была открыта выставка
вещей, принадлежавших его семье.
Являясь с 1901 по 1917 гг. ведущим публицистом “Нового времени”,
М. О. Меньшиков неоднократно обращался к широкому кругу общественно-политических
и социальных вопросов. Многое из его публицистического наследия
весьма спорно, и вызывает неприятие, но это не значит, что нужно
огульно отвергать все его мысли и выводы, в том числе и размышления
о рабочем вопросе.
В своих многочисленных статьях М. О. Меньшиков выступал против
того буржуазного духа, который, по его мнению, сначала захлестнул
Европу, а затем, после эпохи Великих реформ, начал разлагать Российское
государство. Главными составляющими этого духа являются культ
наживы и бездуховность, эгоизм и отрицание национальных традиций.
“Если хоть на секунду отрешиться от сковывающего старые общества
лицемерия и спросить: какое мы чтим божество? Какую власть? То
культурнейшие страны обязаны ответить: божество наше - знание,
уважаемая власть - капитал” [3]. На смену вере в Бога приходит
знание, вместо идеи традиции - господствует идея прогресса. “Больной”
цивилизации города М. О. Меньшиков противопоставляет “здоровую”
деревенскую цивилизацию. “Городская культура, беспрерывно ломая
семью и совершенно не давая сложиться роду, в сущности крошит
всякое органическое строение в обществе… В этой кромешной свалке
карьер и профессий, построенных не на семье, не на земле, гибнут
лучшие человеческие силы” [4].
М. О. Меньшиков видел причины вырождения нации в чрезмерном переутомлении,
которое является оборотной стороной прогресса. Страшная тягость
городской культуры, по его мнению, интуитивно ясна народному сознанию,
пытающемуся обрести “покой и волю” не в комфорте, богатстве и
власти, а в общении с природой. Труд только тогда может нести
радость, когда он является творческим, а не механическим. А свобода
возможна только в случае, если человек не пытается достигнуть
целей, превышающих его реальные возможности. Все вместе: творчество
и свобода, возможны только в очень узких рамках. Тех рамках, находясь
в которых человек может сам распоряжаться своим временем, заботясь
о себе, своей семье и своем хозяйстве. Городская культура, основанная
на разделении труда, лишает сам труд творческого начала. Крестьянин
оставляет пусть бедное, но свое хозяйство и идет на фабрику, где
добровольно “превращается в инструмент или станок для инструмента”.
Уважаемый в деревне и чувствующий себя главой в семье, он обезличивается
сразу же после прихода на работу в город.
Подобное обезличивание, превращение человека в “живую машину”
может грозить и людям творческих профессий, которые ради куска
хлеба “приковывают” себя к письменному столу, и многочисленным
служащим, вынужденным изо дня в день выполнять одну и ту же работу,
но больше всего оно угрожает именно фабричным рабочим. М. О. Меньшиков
с неподдельным ужасом замечает, что человек, живущий свободно
и “сам себе довлеющий” это совершенно невозможное явление для
буржуазного общества. “Только в деревне, на просторе и в тишине
природы, при органическом срастании с землею, при культуре бедной
и скромной, возможно восстановление души человека и ее власти”
[5]. Каждый человек должен иметь свой “маленький престол”, свой,
только ему принадлежащий “независимый удел”. Только тогда он будет
иметь живую, а не “машинную” душу.
Множество крестьян, которые приходят в город, способны, в лучшем
случае, “пройти обучение” в двух “институтах” - на фабрике или
в казарме. В свободное от службы и работы время город манит доверчивых
и жаждущих новых впечатлений крестьян не библиотеками и музеями,
а кабаками и публичными домами. Но даже если бы у крестьян и была
возможность познавательного отдыха, то и в этом случае нет никакой
гарантии в том, что крестьянин предпочтет библиотеку кабаку. Монотонная
и тяжелая фабричная работа, повторяющаяся изо дня в день, тяжелые
условия жизни, невозможность уединения - все это толкает людей
к примитивным и жестоким развлечениям, в которых они ищут возможность
хотя бы на время “забыть” о своих тяготах.
М. О. Меньшиков предупреждал что, вступив на капиталистический
путь развития, Россия не застрахована от тех социальных потрясений,
которые вызвал на Западе рабочий вопрос. Рисуя в самых мрачных
красках положение парижского рабочего, он вовсе не связывает названные
им проблемы исключительно с Европой. В России реальность жизни
рабочего не менее удручающая: вместо своего дома, где ты хозяин
- чужое помещение, где живут другие семьи. Вместо здоровой и крепкой
семьи - невозможность нормальной личной жизни. Отсюда - психология
бродяги и люмпена; человека, который ни к чему не привязан, которого
окружают чужие люди и чужие вещи. Ко всему прочему добавляется
тягостное ощущение себя лишним человеком, оторванным от “корней”
и “выброшенным” во враждебный жестокий мир. На работе приходится
делать то, что прикажут, не имея и не чувствуя личной заинтересованности
в своем труде. О каком чувстве собственника, чувстве хозяина можно
говорить в этом случае? “Инстинкт собственности в его чистой,
благородной форме доступен только человеку, выделывающему предметы
собственности для себя, а не покупающему их за деньги… Только
та вещь истинно своя, в которую вложена часть самого себя…” [6].
М. О. Меньшиков констатировал, что деревенская народная культура
общения со всеми ее положительными и отрицательными чертами уходит
в прошлое. В городе на смену общению приходит конкуренция, на
смену дружеской помощи - эгоизм. Все основано только на деньгах
и связью между людьми служит не возможность “душевного проникновения
в интересы друг - друга”, а исключительно деловое партнерство.
Помимо физического и нравственного вырождения рабочего, с точки
зрения М. О. Меньшикова, ждет еще и умственное вырождение. При
кажущейся простоте крестьянского труда, земледельцу надо постоянно
упражнять свой ум. Ленивому или нерасторопному крестьянину грозит
потеря урожая. Рабочему же для выполнения своей деятельности,
достаточно слепо осуществлять ежедневный набор определенных механических
движений.
И, наконец, М. О. Меньшиков писал о негативном влиянии работы
в городе на религиозность. Вера, по его мнению, это чисто деревенское
явление. В отличие от крестьянина, ощущающего себя хозяином, живущего
в единстве с природой “под покровом небес”, рабочий живет среди
грохота машин, ютится в жалких помещениях, ходит по улицам, с
многоэтажными домами, за которыми не видно солнца. Не случайно
М. О. Меньшиков сравнивает фабрику с огненным, гремящим адом. Поставленное
во главу угла материальное благополучие приводит, в конечном счете,
к тому, что человек становится безразличным ко всему тому, что
не связано с приобретением или тратой денег. О таком обществе
предупреждал не только М. О. Меньшиков. Его отразил в своих романах
Ф.М. Достоевский. Именно такое общество описал французский писатель
Луи-Фердинанд Селин, отринувший “холодное, дребезжащее безумие”
капитализма в своем трагическом романе “Путешествие на край ночи”.
Действительно, о каких правах личности можно говорить, если все
поставлены в унизительную зависимость друг от друга: “Человек
на фабрике весь в руках человека, который весь в руках своего
старшего и т.д., вплоть до главного хозяина, который весь в руках
рынка или биржи, существа слепого и жадного, и как все мертвое
- неумолимого” [7].
Рассуждения о гибельности городской культуры М. О. Меньшиков заканчивал
призывом перехода к деревенской цивилизации, в чем, несомненно,
сказались его толстовские симпатии, но это не значит, что он идеализировал
современную ему деревню, которая, по его мнению, была “отравлена”
городской культурой. Прогресс и здесь проявил себе не лучшим образом.
Все измельчало. С искоренением крупных пороков исчезли и крупные
добродетели. На смену волевым представителям русского крестьянства,
способным и на бунт, и на подвиг (мы бы сейчас назвали их “пассионариями”)
пришли их слабые потомки, способные только к пьянству и разврату,
и мечтающие при первой возможности уехать из деревни в большие
города, не уважающие традиции и веру предков. Отмечая исчезновение
в народе привычки к труду, М. О. Меньшиков критиковал общину и
поддерживал столыпинскую “ставку на сильного”, считая индивидуальное
хозяйство “единственно разумным”. Он писал, что с переходом “от
общинного владения к подворному с расселением деревень на поселки”
удастся выйти из кризиса. В первую очередь государство должно
помогать сильному хозяину, профессионалу и человеку дела, а “русский
человек не любит регулярной работы изо дня в день, как привыкли
западные европейцы... Русский человек готов сегодня себя замучить
на страде, лишь бы завтра ему был предоставлен полный праздник...
Невозможно нам брать западную цивилизацию и оставлять прежние
методы труда” [8]. После того, как наиболее трудолюбивые крестьяне
получили возможность выходить на отруба, в общине останутся только
те, кто не может или не хочет работать, останутся “люди стада”.
Такая община должна или изжить сама себя или же сделать все что
бы “задушить” более преуспевающего соседа - собственника. Предвидя
подобное развитие ситуации, М. О. Меньшиков предупреждал о неизбежной
волне террора против “кулаков”, не жалея черных красок и саркастических
эпитетов, подробно описывал деревенскую “жизнь на виду”, дикие
нравы улицы, пренебрежение крестьян к чужой собственности.
Согласно М. О. Меньшикову, причиной нищеты (в рабочей и крестьянской
среде) являлось нерациональное использование крестьянами земельных
наделов, пьянство, нежелание и неумение работать. О необходимости
просвещения и борьбы с пороками говорили многие монархисты и отчасти
их рассуждения были небеспочвенными. “Оставить народ гнить в пьянстве
и затевать какие-либо великие реформы так же глупо, как на гнилой
канве вышивать жемчугом” - писал М. О. Меньшиков [9]. На первое
место он ставил не столько социальные реформы, сколько просвещение
и совершенствование самих рабочих.
Вместе с тем М. О. Меньшиков призывая к просвещению рабочих крайне
эмоционально реагировал на любые проявления явления, называемого
им “социальной завистью”. Весьма характерной в этом плане является
статья М. О. Меньшикова “Хозяева и работники”, в которой тот доказывал
тесную взаимозависимость рабочих и капиталистов. Если бы рабочие
могли быть хозяевами - то они стали бы ими, но организаторский
и хозяйственный талант - это удел избранных. За буржуазно-капиталистической
роскошью “рабочие не видят авторов капитала, скромных тружеников,
почти таких же чернорабочих, как они сами” [10]. Конечно, последующие
поколения буржуазии придут уже на подготовленную почву, но это
будет потом.
Капитал не может существовать без рабочих, но и рабочие не могут
существовать без капитала, а для улучшений условий своего существования
пролетариат должен не бастовать, а работать - таков вывод М. О.
Меньшикова. “Высокая плата возможна при серьезном накоплении капитала
и непрерывном его развитии. Она возможна при том лишь условии,
когда рабочие будут смотреть на хозяйский капитал как на свой
собственный и оберегать его от всяких потрясений” [11].
Не оправдывая злоупотребления отдельных предпринимателей, и даже
призывая к уголовному преследованию хозяев - “расточителей капитала”,
М. О. Меньшиков подчеркивал, что зачастую рабочие выступления вызываются
“не столько действительной нуждой, сколько искусственно привитой
социальной завистью, соблазнами более широкой жизни, тщеславным
стремлением к равенству с хозяевами” [12]. Уступки забастовщикам
формируют у последних психологию иждивенцев, привыкших во всех
своих бедах обвинять работодателей. В качестве альтернативы стачечному
движению М. О. Меньшиков предлагал “прививать пролетариату “ослабленные
культуры” того же микроба буржуазности. Всевозможные сберегательные
кассы, кооперативы, учреждения мелкого кредита, страховые премии,
участие в пенсионных фондах и пр. - все это делало пролетариев
маленькими капиталистами, зажиточными буржуа…” [13]. Аналогично
рассуждал и другой известный консерватор Л.А. Тихомиров, считавший,
что рабочие будут постепенно становиться пайщиками своих предприятий
и получать проценты от акций.
Осознавая невозможность социальной гармонии, М. О. Меньшиков пришел
к выводу, что на смену отмененному в 1861 году крепостному праву
приходят новые “крепостнические отношения со стороны сильных людей”.
Промышленникам приходится платить больше налогов, нести определенные
обязанности перед государством, а, следовательно, те, кто принадлежит
к низшим слоям общества и имеет меньше обязанностей, получает
и меньше прав. Разумеется, должны действовать общегосударственные
правовые нормы, но во имя государственного блага “худшие должны
подчиняться лучшим”. Лучшие - это те, кто более профессионален,
более умен и трудолюбив (а не только те, у кого есть власть и
деньги). Те, кто путем “честного соперничества” смог составить
себе капитал, смог “выбиться в люди”. М. О. Меньшиков надеялся,
что в итоге произойдет расслоение внутри рабочей среды и сами
рабочие смогут отделить от себя своих опустившихся и выродившихся
собратьев, которые попали в число неудачников не по вине хозяев
- капиталистов, а по собственной неспособности к труду. Беда не
столько в том, что есть привилегированные слои и не в том, что
есть социальное неравенство, а в том, что в народе потеряна вера
в труд и привычка к систематическому, кропотливому труду. Эту
привычку нужно воспитывать. Без ущерба для будущих поколений,
государство может покровительствовать только детям и глубоким
старикам, уже не способным работать. Поскольку рост пролетариата
неизбежен, но государство не должно давать ему поддержку “в виде
общественной и государственной благотворительности”, поскольку
пролетарии - профессионалы это “обыкновенно вырожденцы. Мешать
им вырождаться - грех перед природой” [14]. Не читавший Ф. Ницше,
М. О. Меньшиков почти буквально воспроизводил некоторые из формулировок
этого философа, утверждая, что в начале ХХ века “…развилась ложная
чувствительность, лицемерие, сострадание всему уродливому и падшему…
Одряхлевшая наша государственность уже давно - уже более полувека
- сделалась служением слабости, и сильные начала жизни чувствуют
себя жертвой слабых” [15]. Казалось бы, что эти слова плохо согласуются
с теми проклятьями, которые посылал М. О. Меньшиков городской цивилизации.
В его взглядах, действительно много спорного. Мечтая о “прививке”
рабочим буржуазности, он ненавидел буржуазию. Идеализируя деревенский
уклад, понимал, что традиционная деревня осталась в прошлом (да
и была ли она вообще?). Он мечтал о новой иерархии, когда в каждом
социальном слое будут выдвигаться только самые лучшие, прошедшие
естественный отбор. Именно они и составят в итоге новую аристократию.
Уже после Октябрьской революции М. О. Меньшиков писал: “если нынешняя
буржуазия сдает свои позиции черни, стало быть этим и будет доказана
ее слабость, ее неприспособленность к посту власти. В формулу
истинного аристократизма должны входить… способность 1) работать
по 16 часов в сутки, 2) выносить всякую погоду, 3) не бояться
никакой опасности, 4) одолевать настойчиво всякие трудности, 5)
радоваться, как древние герои и витязи, что судьба посылает сильного
врага, искать его, а не прятаться от него” [16].
Нельзя изменить общество, не изменив самого человека. Даже при
социализме, предупреждал М. О. Меньшиков, государству придется
иметь дело с теми же людьми, что и раньше. Из огненной купели
революции неизбежно возникнет новая иерархия. Придут новые хозяева
и для того, что бы сохранить отнятый у буржуазии капитал, придется
“не только не увеличивать платы рабочим, когда не из чего ее увеличивать,
но прямо уменьшать ее, когда это становится необходимым… в будущем
социалистическом строе рабочим… придется искать хозяев и, найдя
их, подчиняться им почти на тех же условиях, как и теперь” [17].
Допуская возможность практического воплощения в жизнь социалистических
идей, М. О. Меньшиков подчеркивал, что это воплощение явилось бы
торжеством посредственности. В дневниковой записи от 25 июня 1918
г. М. О. Меньшиков попытался запишет: “истинное призвание капитала
- обслуживать народные массы, обслуживать ту ферму, к-рая называется
земным шаром” [18], доказывая, что если уж природа создала тип
хозяина, то нужно беречь этот тип, но только в том случае, если
хозяин вкладывает весь свой труд в общее дело.
Если мы внимательно изучим статьи М. О. Меньшикова, то увидим,
что в них постоянно встречается слово “вырождение”. По сути, за
долгие годы своей литературной деятельности он вынес приговор
всем социальным слоям старой России: крестьянство - “утопает в
собственной распущенности”; большая часть дворянства “опустилась,
промоталась, одичала, выродилась”; пролетариат - “опасен для культурных
классов”; духовенство - “обмещанилось”, интеллигенция - “падает
до декаданса”. И даже судьба преуспевающих богатых промышленников
“не менее трагична, чем судьба нищих”, но ответа на свои эмоциональные
призывы М. О. Меньшиков так и не услышал.
1. См.: Шлемин П.И. М. О. Меньшиков:
мысли о России. М., 1997; Сохряков Ю.И. Национальная идея в отечественной
публицистике XIX - начала XX вв. М., 2000; Гусев В.А. Русский
консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь, 2001
и др.
2. Меньшиков М. О. О любви. Ставрополь, 1994;
Он же. Выше свободы: Статьи о России. М., 1998; Он же. Письма
к русской нации. М., 1999.
3. Он же. Из писем к ближним. М., 1991. С.165.
4. Он же. Думы о счастье. Ставрополь, 1995. С.127.
5. Там же. С.85.
6. Там же. С.91.
7. Там же. С.94-95.
8. Он же. Забастовка // Новое время. 1909. 4
(17) июня.
9. Он же. Пьяный бюджет // Новое время. 1907.
2 (15) июня.
10. Он же. Письма к русской нации. С.161.
11. Там же. С.162.
12. Он же. Невоспитанный народ // Новое время.
1913. 26 сентября (9 октября).
13. Он же. Рост раздора // Новое время. 1914.
12 (25) апреля.
14. Он же. Собиратели земли. // Новое время.
1908. 6 (19) декабря.
15. Он же. Тирания слабых // Новое время, 1908.
9 (22) декабря.
16. Российский Архив (История Отечества в свидетельствах
и документах XVIII-XX вв.). Вып. IV. М. О. Меньшиков. Материалы
к биографии. М., 1993. С.51.
17. Меньшиков М. О. Письма к русской нации. С.160;
161.
18. Российский Архив (История Отечества в свидетельствах
и документах XVIII-XX вв.). Вып. IV. М. О. Меньшиков. С.76.
Рабочий
класс и рабочее движение в России: история и современность”. М.,
2002. С. 179-186
|