Ольга Малинова
В поисках национализма со знаком «плюс»?

Коцюбинский Д. А. Русский национализм в начале ХХ столетия: Рождение и гибель идеологии Всероссийского национального союза. М.: РОССПЭН, 2001. — 528 с.

ISBN 5-8243-0207-3

Русский национализм @ Biblion.ru

Монография Д. А.Коцюбинского, посвященная исследованию идеологии Всероссийского национального союза (ВНС), продолжает серию публикаций об отечественных политических партиях начала ХХ в., осуществляемую издательством “РОССПЭН”. По крайней мере два обстоятельства делают эту книгу привлекательной для тех, кто занимается общественно-политической мыслью России: она опирается на солидный круг источников и раскрывает малоизученные страницы в истории русского национализма. По вполне понятным причинам деятельность ВНС, сложившегося в годы “столыпинской реакции”, не могла вызывать сочувственного интереса у советских историков. Единственная монография о партии русских националистов вышла в свет в 1980 г. в США и принадлежит перу американского историка Р. Эделмана. Таким образом, книга Д. А. Коцюбинского — это первая работа на русском языке, которая дает систематическое представление об оформившейся в начале ХХ в. модификации национализма.

Идеология ВНС действительно может трактоваться как выражение новых тенденций в русском национализме, который, как известно, зарождался в XIX в. в контексте споров о содержании русской национальной идентичности и об ее отношении к европейской культуре. В сущности, предметом таких споров были по-разному представляемые его участниками перспективы модернизации. При этом оба лагеря рассматривали Россию как империю, в которой безусловно доминирует русское культурное начало, и считали своим основным противником “Европу”, а не так наз. “инородческие” этнические группы внутри страны. Однако во второй половине XIX в. фокус противостояния начинает смещаться. Новая русская националистическая идеология кардинально меняет акценты: она не отвергает опыт Запада, а ссылается на него (хотя утверждения автора о ее идейном родстве с классическим западничеством едва ли оправданы); она не оппонирует самодержавию, а горячо поддерживает его модернизаторские усилия, стараясь направить их в нужное русло; она видит главного “врага” уже не в “европейской образованности”, а в посягающих на российское “единодержавие” инородцах. В результате возникает весьма странный идеологический гибрид. Присущая либеральному прочтению “идеи нации” апелляция к прогрессу сочетается с опорой на образ нации, созданный славянофилами, которые интерпретировали ту же идею в духе консервативного традиционализма. Стремление к модернизации (больше экономической, нежели политической) дополняется убийственной для империи этнонационалистической программой.

Д. А. Коцюбинский характеризует эту идеологию то как национал-либеральную (с. 34, 108), то как “вариант консервативно-либерального национализма” (с. 495). Подобные дефиниции сами по себе достаточно широки, чтобы не вызывать возражений, но в то же время слишком неопределенны, чтобы быть содержательными. Поскольку термины “либеральный”, “консервативный”, “националистический” могут иметь самое разное наполнение, здесь необходимы пояснения. По-видимому, автор использует первые два термина в относительном значении, т.е. в смысле положения в политическом спектре (см. с. 10). Если об идеологии ВНС и можно говорить как о “либеральной”, то только в этом смысле, да и то с большими оговорками. Это идеология модернизации, но модернизации нелиберальной. Нелиберальной — и потому, что предполагает проведение ее сверху, с ограничением политической составляющей данного процесса, и потому, что отрицает либеральную систему ценностей (защита “свободы” здесь ничего не меняет, ибо эта ценность может иметь не только либеральное

содержание (1), и потому, что ориентируется на использование нелиберальных протекционистских методов. Не должна вводить в заблуждение и апелляция к “опыту Запада”. Во-первых, это дань “общественному мнению”, которое, по справедливому замечанию Коцюбинского (с. 95), с предубеждением относилось к проповеди русской национальной исключительности; ссылка на “западный опыт” придавала построениям идеологов ВНС желанную респектабельность. Во-вторых, хотя автор книги не прослеживает специально идейных истоков этих построений, на основании приводимых им цитат возникает ощущение, что теоретики русского национализма едва ли считали своими единомышленниками западных мыслителей либерального направления — скорее, они ссылались на политическую практику европейских государств, которая, разумеется, не всегда была либеральной. Иными словами, тот тип национализма, который описывает Коцюбинский, со всей определенностью должен быть назван нелиберальным, и он едва ли может служить ориентиром для тех, кто хотел бы сочетать либеральные ценности с приверженностью “идее нации” (2). Впервые вступая на политическую арену в качестве самостоятельной силы, русский этнический национализм искал программу, способную служить эффективным инструментом мобилизации в новых условиях (появление парламента, публичных дискуссий, усиление веса общественного мнения). А “либеральная” риторика была одним из способов создания “положительного образа”.

Д. А. Коцюбинский предпринял значительные усилия, чтобы описать этот процесс. Он добросовестно и профессионально изучил огромный массив текстов. Но, как ни грустно это констатировать, ему не удалось должным образом препарировать привлеченный материал. И дело даже не в том, что книга имеет рыхлую и не очень упорядоченную структуру (много повторов, явно недостает четкого деления глав на параграфы, причем названия последних почему-то не вынесены в оглавление, вследствие чего в работе сложно ориентироваться). Представляется, что, проводя свое исследование, автор не вполне определился с тем, каким он хочет видеть его результат.

Безусловно, существует несколько подходов к изучению истории конкретных идеологий. Можно рассматривать ее с точки зрения генеалогии и движения идей. Это создает хорошие возможности для сравнений и позволяет ставить множество интересных вопросов в самых разных плоскостях: от простейшего выяснения “родословной” той или иной идеи до сложных вариантов кросскультурного анализа. Но допустим и подход, ориентированный на “круговорот идей”. В этом случае мы анализируем некогда сформировавшуюся идеологическую конструкцию как некий комплекс, который поддается воссозданию или видоизменению. Задача исследователя заключается в том, чтобы, с одной стороны, реконструировать составляющие указанный комплекс идеи (как правило, рассыпанные во множестве книг, статей и текстов публичных выступлений), проследить их взаимосвязи, а с другой — оценить, насколько интеллектуально последовательной и/или политически успешной оказалась данный конструкция, в чем кроются причины ее успеха или неуспеха и в какой мере можно воспроизвести или учесть этот опыт в новых условиях. Хотя подобный анализ требует профессионализма и огромных трудозатрат, его результаты не столь уж широко востребованы: он адресован прежде всего новому поколению идеологов, желающих двигаться в том же направлении, что и их предшественники. Сейчас, когда “век идеологий” остался позади, круг идеологов весьма сузился. Наша приверженность такому подходу (этот грех я отношу и к себе) отчасти объясняется тем, что во времена, когда все представители общественных наук были “идеологическими работниками”, нас так учили, отчасти же — обыкновенной ленью (всегда проще ограничиться добросовестным пересказом в расчете на то, что кому-то он окажется полезным, нежели самому задаваться всеми этими “почему” и “как”).

К сожалению, Д. А.Коцюбинский не только пошел по второму пути, но и не вполне последовательно решил поставленную им же самим задачу. Заинтриговав читателя заявлением, что главной причиной провала попыток создать “продуктивный вариант русской национальной доктрины” является невнимание к опыту ВНС, он по сути так и не сказал ничего о том, какие именно уроки нужно из него извлечь. По-видимому, автор далек от того, чтобы идеализировать ВНС; он признает, что “целостной и жизнеспособной доктрины, которая могла бы успешно конкурировать с ведущими идейными течениями России начала ХХ века... сформулировать не удалось” (с. 6). Стало быть, речь идет не о потенциальном воспроизводстве этого опыта, а о его трансформации либо даже о признании полной бесперспективности дальнейшего движения в этом направлении. Коцюбинский указывает на противоречивый характер идеологии ВНС, объясняя это эклектичностью доктрины, сложностями, возникающими при осмыслении “российской социально-политической действительности в категориях, разработанных европейскими авторами”, а также проблематичностью построения на подобной основе “полноценной русской национальной доктрины” (с. 106-107, 496). Последняя мысль подробно не развивается, поэтому остается неясным, какую альтернативу имел в виду автор. Между тем понятно, что интеллектуальная противоречивость идеологической конструкции — не единственный фактор ее успеха или неуспеха. Многое определяется ее мобилизационными возможностями. Иначе говоря, важны не сами идеи, а их эффективность в конкретном контексте (если некая конструкция замечательно работала в одних условиях, это не значит, что она окажется уместной в других). К сожалению, такого рода анализ остался за рамками исследования.

Не вызывает сомнений, что книга получилась бы более интересной, если бы автор взглянул на идеологию ВНС с позиций компаративистики (интересные результаты могло бы дать даже сопоставление с доктринами “соседей” по политическому спектру, например октябристов, не говоря уже о сравнении с реальным, а не мифическим “опытом Запада”) или движения идей. История русского национализма начала ХХ в. порождает множество вопросов, отвечать на которые придется уже в других работах. Но несомненной заслугой Д. А.Коцюбинского остается то, что он, как это принято писать в отзывах на диссертации, “ввёл в научный оборот” обширный и прежде не известный исследователям материал.

Примечания

1. Интерпретация свободы идеологами ВНС в чем-то напоминает консервативную концепцию “качественной свободы”, описанную К. Манхеймом (см.: Манхейм К. Консервативная мысль // Манхейм К. Диагноз нашего времени. М., 1994, с. 604-606).

2. О попытках либеральных интерпретаций этой идеи см. Малинова О. Ю. Феномен нации и “принцип национальности” в политической теории либерализма // Доклад на семинаре “Мораль — политика — власть” в МВШСЭН, 2001.